«Время, назад!» и другие невероятные рассказы - Генри Каттнер

в туманных папоротниковых лесах, пока не затих пульс сотворения мира. Мохнатые приматы, еще не ставшие людьми, прислушивались и принюхивались к этим импульсам, разносившимся в молочном воздухе, заглушая топот мастодонтов и рев хищников. Человеку не дано отчетливо слышать стук сердца мира, но предки человека слышали его — и те, кто пришел человеку на смену, тоже. Мохнатые люди неуклонно приближались к изначальной точке широкого круга планетарной жизни, находившейся здесь, в море, ее породившем, и слышали пульс.

Он был неотъемлемой частью моря, как и сам Ран. Он был всегда, и человек не пытался истолковать неведомое. Воспоминания о Глубинных Мыслях, сильных, непостижимых, проносящихся по океану так бережно, что не колыхались даже водоросли, были с Раном с самого детства, с самых первых — темных и холодных — лет жизни. Могучие импульсы были способны рассеять целое племя, если оно вдруг оказывалось у них на пути. Ран не раздумывал об их природе, равно как не раздумывал о природе приливов.

Было известно, что Мысли исходят из Великих Глубин. Но никто не знал, что там находится. Те, кто отваживался туда спуститься, не возвращались.

2

Разрушители были позади, рассекали мелководье в пугающей близости от племени. Ран ощущал их огромные темные тела, дрожащие от скрытой силы и блестящие от солнца, что пробивалось сквозь волны, озаряя бока подводным огнем.

Племя этого не знало. Оно, как и все племена, радовалось тому, что за опасностью следит только вождь, и было согласно верить в то, во что хотелось верить слабым умам: что укрытие ближе, чем враг, пища ближе, чем смерть, а ближе всего песчаные отмели, где можно отдохнуть. Ран не собирался сообщать, насколько близко Разрушители.

Как-то раз, когда племя двигалось по открытой саванне среди морских лесов, над бледно-зеленым песком нависла чудовищная тень, и люди бросились врассыпную, не дожидаясь команды. Серебристые тела молниями разметались по укрытиям в зарослях.

При виде этих теней все в подводном мире искало убежища. Тени не были Разрушителями в привычном понимании. Они, как и Разрушители, тоже были посланы Пришельцами, но убивали не только людей, а вообще все живое. Прятались даже акулы и барракуды, не говоря уже о темных людях-тюленях, тихо переговаривавшихся на получеловеческом языке. За долгие тысячелетия, минувшие с тех пор, как человек нашел прибежище в океане, не только он претерпел физические и умственные изменения. Все теплокровные существа так или иначе изменились. Под водой то и дело слышался примитивный говор тюленьих кланов и дельфиньих племен. Разрушителей они не боялись — те занимались исключительно охотой на человека.

Что собой представляют тени, не знал никто. Возможно, это были корабли, на которых плавали сами Пришельцы. Не находилось смельчаков, желающих выяснить, бороздит ли корабль водную поверхность или парит высоко в воздухе. На этих судах путешествовали охотники, жадные до всего живого. Даже киты, чья громадность была едва ли не их единственным известным качеством, с появлением теней оказались на грани исчезновения. Стоило одной из них упасть на океаническое дно, как все морские обитатели прятались; люди дрались с рыбами, тюленями и дельфинами за щель меж камней.

Но тень прошла, и весь океан вздохнул спокойно. Люди продолжили бегство.

Кто они, Пришельцы? Никто не знал, даже представить не мог, как выглядят нынешние хозяева Земли. Знали лишь то, что встреча человека с Разрушителем сулит верную смерть. А останками тех, кого когда-то породила Земля и кто впоследствии ею правил, теперь кормились акулы и барракуды.

Но человек мог вновь завладеть Землей.

По крайней мере, так гласила легенда, и поэтому Ран и ему подобные все еще боролись, прятались от Разрушителей, упорно не позволяли племенам распасться и искали далекие и глубокие убежища, где можно вырастить новое поколение среброшерстых детей и передать им наследие человечества.

Землю унаследуют рожденные на Земле.

Так говорилось в легенде, таково было пророчество. Лишь это позволяло Рану и ему подобным не пасть духом, но этого едва хватало. Теперь Ран даже не был уверен, что на Земле остались еще люди, кроме его племени.

Когда-то ему казалось, что Разрушители убивают шутя, забавы ради. Это было давно, во времена, которые он почти забыл, — когда во всех мелких морях массово жили люди. Старейшины пересказывали услышанные от дедов истории о золотых веках: в ту пору люди отваживались выходить мохнатыми ногами на берег — разумеется, наиболее уединенный — и загорать на солнышке. В легендах даже рассказывалось, что люди пользовались голосом: разговаривали и пели. Старики помнили, как люди пели хором, заглушая шум прибоя, и песня разлеталась от берега к берегу, подхватываемая все новыми и новыми людьми, вышедшими погреть на солнце свои серебристые шкуры.

Но Разрушители уже давно положили этому конец. Геноцид был систематическим. Более тихие и смертоносные, чем акулы, машины прилетали тысячами и косили людей в океане так же легко, как люди косили траву в давно забытые времена, когда Землей правили Землерожденные.

Теперь, куда бы Ран ни посылал свои чувства, он не находил ни отголоска мысли. Неужели племя Дагона было последним? Может быть, а может, и нет. Ран знал одно: он и его люди проделали очень долгий путь по теплому Гольфстриму, излюбленной подводной тропе всех народов, и встретили лишь одно племя, чья гибель до сих пор заставляет содрогаться. Возможно, они остались в одиночестве.

Ран резко, не снижая скорости, обогнул острую скалу, и косяк послушно повторил маневр, серебряной лентой устремившись вниз по склону сквозь колышущиеся водоросли. Ран не мог послать свои отточенные чувства слишком далеко — во всех направлениях он натыкался на жуткие железные создания, рыскающие по дну в поисках добычи.

Он терпеливо вел племя к убежищу. Терпеливо клялся, что спасение близко. По темным водам то и дело прокатывались мощные Глубинные Мысли…

От Дагона следовало ждать неприятностей. Ран подумал об этом, медленно опускаясь в глубокую расщелину. Внизу лежал затонувший город. Каменные стены, сквозь разломы в которых племя проникло внутрь, были окрашены тускло-красным и переливчатым сине-зеленым — следствие взрывов, случившихся тысячи лет назад. Пол представлял собой расплавленное зеленое стекло.

Ран осторожно скользил вниз, наблюдая за тем, как последний усталый соплеменник пробирается в безопасное место сквозь заросли. На фоне дрожащего перешептывания своих людей он уловил спутанные мысли Дагона. В глубине разума Дагона, прикрываясь замешательством, лежало нечто холодное и зловещее, как барракуда. Во-первых, страх, а во-вторых, тяга к проявлению нечеловеческой ярости. Мутации могут происходить как по восходящей, так и по нисходящей спирали, и состояние этого разума намекало